Оффлайн
- Регистрация
- 21.07.20
- Сообщения
- 40.408
- Реакции
- 1
- Репутация
- 0
Такая политико-географическая конфигурация определила переговорную тематику вплоть до сегодняшнего дня. Она включает три базовых сюжета: определение статуса Нагорного Карабаха, понимаемого как преемника НКАО, решение вопроса о деоккупация смежных районов Азербайджана и установление коридора безопасности с Арменией. Ключевые расхождения и споры возникли вокруг очередности и синхронности действий по имплементации этих задач, а также по ширине коридора. Баку традиционно апеллировал к восстановлению территориальной целостности и освобождению оккупированных территорий, видя основную причину конфликта в армянской наступательной внешней политике. Ереван же акцентировал внимание на проблеме соблюдения прав армянского меньшинства в Азербайджане, необходимости самоопределения армян Карабаха и гарантиях безопасности, каковыми считались и захваченные в ходе боев районы.
Во-вторых, в Карабахе после вступления в силу Соглашения о бессрочном прекращении огня (12 мая 1994 года) не было мирогарантийных операций. Сам этот документ формировался путем переговоров посредника (тогда им был спецпредставитель президента РФ по карабахскому урегулированию Владимир Казимиров) с тремя сторонами (Баку, Ереван и Степанакерт). И хотя впоследствии непризнанная НКР была исключена из переговорного процесса, подпись ее представителя под документом о прекращении огня есть. Отсутствие миротворцев во многом предопределило последующую работу «карабахского маятника» (механизма, при котором переговоры чередуются с постоянными инцидентами, военными эскалациями и наоборот). В-третьих, в случае урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе позиции России и Запада сильно не расходились. Даже после «пятидневной войны» в Южной Осетии в 2008 году и событий в Крыму в 2014 году. Представить себе совместное заявление Дональда Трампа, Эммануэля Макрона и Владимира Путина с формулированием общих целей и задач по любой теме сегодня практически невозможно. Однако таковое появилось на пятый день военной эскалации в Карабахе 1 октября 2020 года! Отчасти это объясняет неготовность посредников к появлению «третьих сил», каковой со всей очевидностью стала Турция.
Планы урегулирования
За весь период между установлением перемирия в 1994 году и его самым масштабным нарушением в сентябре 2020 года сторонам конфликта были предложены несколько мирных планов. В июле 1997 года посредники предложили «пакетный план» — преодолеть конфликт в «одном пакете» с определением нового статуса Нагорного Карабаха, деоккупацией и определением коридора безопасности. Документ носил строго конфиденциальный характер и был официально обнародован только в феврале 2001 года. Тогда он не устроил Баку, поскольку в достижении «пакета» виделось затягивание процесса урегулирования. Как следствие, через пять месяцев появился «поэтапный план». Но теперь уже попытки президента Армении Левона Тер-Петросяна убедить своих соратников принять этот вариант урегулирования не имели успеха. Ереван и Степанакерт испугало возможное откладывание проблемы статуса Карабаха на потом, после вывода армянских формирований из районов, смежных с бывшей НКАО. Дискуссия об имплементации «поэтапного плана» привела, среди прочего, к отставке Тер-Петросяна и показала: любой проект урегулирования может пасть вследствие его неприятия национальными элитами и общественностью. Попытки первого президента Армении вернуться во власть через десять лет не увенчались успехом. «Карабахская карта» стала сильным аргументом в руках его противников.
В ноябре 1998 года был представлен проект «общего государства». В первой части документа «О принципах всеобъемлющего урегулирования нагорно-карабахского вооруженного конфликта» была предложена следующая формула: «Нагорный Карабах являлся государственным и территориальным образованием в формате Республики, образующим общее государство с Азербайджаном в его международно признанных границах», «граждане НК имеют в качестве удостоверения личности паспорта Азербайджана со специальной надпечаткой «Нагорный Карабах». Но и эти идеи не были приняты к сведению. И тем более не получили реализации. Пришла очередь отставок в Баку (свой пост покинул министр иностранных дел Тофик Зульфигаров).
Наряду с планами дипломатов-посредников стоит упомянуть и еще один проект, разработанный известным американским политологом, дипломатом и разведчиком Полом Гоблом. В 1992 году он выдвинул идею «обмена территориями», которую изложил в статье «Как справиться с нагорно-карабахским кризисом». Суть плана была в передаче Еревану территорий Карабаха в обмен на переход под азербайджанский контроль армянской территории, соединяющей Азербайджан и его эксклав Нахичевань. Официально этот проект поддержки не получил, однако оппоненты президента Армении Роберта Кочаряна до сих пор упрекают его в ведении переговоров по этому вопросу и возможной готовности к принятию идей Гобла.
И, наконец, в ноябре 2007 года были выработаны т. н. «Мадридские принципы», включившие в себя основные положения мирного урегулирования. В июле 2009 года был опубликован обновленный вариант «базовых принципов», где страны-сопредседатели Минской группы ОБСЕ рекомендовали конфликтующим сторонам «достичь соглашения». Однако за все время стороны не сделали даже минимальных шагов по имплементации параметров, предложенных дипломатами-посредниками. Таким образом, «Мадридские принципы» остаются риторической фигурой, а не действующим алгоритмом достижения мира. Документ внутренне противоречив. С одной стороны, «принципы» исходят из территориальной целостности Азербайджана, но с другой — предполагают «промежуточный статус» Карабаха и определение его положения путем юридически обязательного народного волеизъявления. Не совсем понятно, как соотносятся азербайджанская территориальная целостность и гарантируемая связь Нагорного Карабаха с Арменией через Лачинский коридор (который до войны 1991–1994 гг. не был частью Нагорно-Карабахской автономной области). При этом в документе не были прописаны детально механизмы народного волеизъявления, возвращения беженцев, размещения международных миротворцев. Общий абрис компромиссов требовалось наполнить конкретным содержанием. За 11 лет это не удалось. И две эскалации 2020 года лишь отдалили две страны и Южный Кавказ в целом от мира.
Что дальше
В чем опасность нынешней эскалации, если оставить в стороне чисто военную сторону дела? Прежде всего в том, что впервые за всю историю существования Минской группы ОБСЕ (создана в марте 1992 года) возник четкий раскол. Если все ее участники и сопредседатели выступают за скорейшее прекращение огня и возобновление переговорного процесса на основе «базовых принципов», то Турция (которая помимо своей особой роли в регионе является членом Минской группы) говорит об «освобождении оккупированных территорий», как предусловии для мирного решения. Оно ставится впереди отказа от применения силы. Сам такой отказ воспринимается лишь как условие для блокирования восстановления азербайджанской территориальной целостности и не более того. В этом случае возможно два сценария. Первый — это вывод Турции из числа членов Минской группы. В этом случае она станет гомогенной, но позиция Анкары от этого никуда не исчезнет. Как не исчезнет и позиция Ирана, который не состоит в Минской группе. В отличие от Турции, Тегеран за посредничество и прекращение военного противостояния. Ему также не по душе потенциальное военное вовлечение Анкары в конфликт. Но Иран давно и последовательно не принимает «базовых принципов», предпочитая отказ от участия в мирном урегулировании «нерегиональных держав» (Франции, США). Тегерану также не нравится идея о размещении международных миротворцев вблизи его границ. Значит, имплементация «базовых принципов», даже если предположить чудо — новую «разрядку» или второе издание «нового мышления» — натолкнется на сопротивление двух евразийских гигантов, ведь позиции Анкары и Тегерана, как уже было показано выше, не идентичны друг другу.
В этой связи есть большой риск торможения мирного процесса вплоть до его полной заморозки. Азербайджан, почувствовав военную мощь Турции за спиной, может более уверенно говорить с Москвой и Западом и не спешить за переговорный стол, а Армения, устав от военных атак на ее позиции, может пойти на ускоренное признание независимости НКР, что также сильно осложнит возвращение к дипломатическому формату. Созданная с таким трудом ткань переговорного процесса сегодня близка к разрушению как никогда. И значит, велика вероятность начинать с чистого листа. Впрочем, надо быть предельно реалистичными. В рамках этно-националистического видения и представления о территории как своем коллективном домене пространство для компромисса крайне узко. Даже если мы представим себе утопию, в которой заменим Помпео на Джефферсона, а Лаврова — на Горчакова, то и в этом случае мотивация конфликтующих сторон к миру не будет отличаться большой оригинальностью. Все более или менее релевантные идеи от «общего государства» до территориального обмена введены в оборот. Вариант тотальной этнической зачистки также можно иметь в виду, но на него, скорее всего, не решатся, если только не иметь в виду блицкрига.
«Территориальные споры – одни из самых сложно разрешимых на свете. Так уж повелось, что именно территория воспринимается как наиболее ценный ресурс, значение которого со временем сакрализуется», — справедливо замечает российский политгеограф Игорь Окунев. Но без существенной коррекции представлений о нации, государстве, суверенитете самые креативные дипломаты с выверенными планами не помогут. Любые войны заканчиваются переговорами о мире, даже мировые. Вопрос, сколько времени и жертв потребуется Армении и Азербайджану для понимания этой максимы.
Во-вторых, в Карабахе после вступления в силу Соглашения о бессрочном прекращении огня (12 мая 1994 года) не было мирогарантийных операций. Сам этот документ формировался путем переговоров посредника (тогда им был спецпредставитель президента РФ по карабахскому урегулированию Владимир Казимиров) с тремя сторонами (Баку, Ереван и Степанакерт). И хотя впоследствии непризнанная НКР была исключена из переговорного процесса, подпись ее представителя под документом о прекращении огня есть. Отсутствие миротворцев во многом предопределило последующую работу «карабахского маятника» (механизма, при котором переговоры чередуются с постоянными инцидентами, военными эскалациями и наоборот). В-третьих, в случае урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе позиции России и Запада сильно не расходились. Даже после «пятидневной войны» в Южной Осетии в 2008 году и событий в Крыму в 2014 году. Представить себе совместное заявление Дональда Трампа, Эммануэля Макрона и Владимира Путина с формулированием общих целей и задач по любой теме сегодня практически невозможно. Однако таковое появилось на пятый день военной эскалации в Карабахе 1 октября 2020 года! Отчасти это объясняет неготовность посредников к появлению «третьих сил», каковой со всей очевидностью стала Турция.
Планы урегулирования
За весь период между установлением перемирия в 1994 году и его самым масштабным нарушением в сентябре 2020 года сторонам конфликта были предложены несколько мирных планов. В июле 1997 года посредники предложили «пакетный план» — преодолеть конфликт в «одном пакете» с определением нового статуса Нагорного Карабаха, деоккупацией и определением коридора безопасности. Документ носил строго конфиденциальный характер и был официально обнародован только в феврале 2001 года. Тогда он не устроил Баку, поскольку в достижении «пакета» виделось затягивание процесса урегулирования. Как следствие, через пять месяцев появился «поэтапный план». Но теперь уже попытки президента Армении Левона Тер-Петросяна убедить своих соратников принять этот вариант урегулирования не имели успеха. Ереван и Степанакерт испугало возможное откладывание проблемы статуса Карабаха на потом, после вывода армянских формирований из районов, смежных с бывшей НКАО. Дискуссия об имплементации «поэтапного плана» привела, среди прочего, к отставке Тер-Петросяна и показала: любой проект урегулирования может пасть вследствие его неприятия национальными элитами и общественностью. Попытки первого президента Армении вернуться во власть через десять лет не увенчались успехом. «Карабахская карта» стала сильным аргументом в руках его противников.
В ноябре 1998 года был представлен проект «общего государства». В первой части документа «О принципах всеобъемлющего урегулирования нагорно-карабахского вооруженного конфликта» была предложена следующая формула: «Нагорный Карабах являлся государственным и территориальным образованием в формате Республики, образующим общее государство с Азербайджаном в его международно признанных границах», «граждане НК имеют в качестве удостоверения личности паспорта Азербайджана со специальной надпечаткой «Нагорный Карабах». Но и эти идеи не были приняты к сведению. И тем более не получили реализации. Пришла очередь отставок в Баку (свой пост покинул министр иностранных дел Тофик Зульфигаров).
Наряду с планами дипломатов-посредников стоит упомянуть и еще один проект, разработанный известным американским политологом, дипломатом и разведчиком Полом Гоблом. В 1992 году он выдвинул идею «обмена территориями», которую изложил в статье «Как справиться с нагорно-карабахским кризисом». Суть плана была в передаче Еревану территорий Карабаха в обмен на переход под азербайджанский контроль армянской территории, соединяющей Азербайджан и его эксклав Нахичевань. Официально этот проект поддержки не получил, однако оппоненты президента Армении Роберта Кочаряна до сих пор упрекают его в ведении переговоров по этому вопросу и возможной готовности к принятию идей Гобла.
И, наконец, в ноябре 2007 года были выработаны т. н. «Мадридские принципы», включившие в себя основные положения мирного урегулирования. В июле 2009 года был опубликован обновленный вариант «базовых принципов», где страны-сопредседатели Минской группы ОБСЕ рекомендовали конфликтующим сторонам «достичь соглашения». Однако за все время стороны не сделали даже минимальных шагов по имплементации параметров, предложенных дипломатами-посредниками. Таким образом, «Мадридские принципы» остаются риторической фигурой, а не действующим алгоритмом достижения мира. Документ внутренне противоречив. С одной стороны, «принципы» исходят из территориальной целостности Азербайджана, но с другой — предполагают «промежуточный статус» Карабаха и определение его положения путем юридически обязательного народного волеизъявления. Не совсем понятно, как соотносятся азербайджанская территориальная целостность и гарантируемая связь Нагорного Карабаха с Арменией через Лачинский коридор (который до войны 1991–1994 гг. не был частью Нагорно-Карабахской автономной области). При этом в документе не были прописаны детально механизмы народного волеизъявления, возвращения беженцев, размещения международных миротворцев. Общий абрис компромиссов требовалось наполнить конкретным содержанием. За 11 лет это не удалось. И две эскалации 2020 года лишь отдалили две страны и Южный Кавказ в целом от мира.
Что дальше
В чем опасность нынешней эскалации, если оставить в стороне чисто военную сторону дела? Прежде всего в том, что впервые за всю историю существования Минской группы ОБСЕ (создана в марте 1992 года) возник четкий раскол. Если все ее участники и сопредседатели выступают за скорейшее прекращение огня и возобновление переговорного процесса на основе «базовых принципов», то Турция (которая помимо своей особой роли в регионе является членом Минской группы) говорит об «освобождении оккупированных территорий», как предусловии для мирного решения. Оно ставится впереди отказа от применения силы. Сам такой отказ воспринимается лишь как условие для блокирования восстановления азербайджанской территориальной целостности и не более того. В этом случае возможно два сценария. Первый — это вывод Турции из числа членов Минской группы. В этом случае она станет гомогенной, но позиция Анкары от этого никуда не исчезнет. Как не исчезнет и позиция Ирана, который не состоит в Минской группе. В отличие от Турции, Тегеран за посредничество и прекращение военного противостояния. Ему также не по душе потенциальное военное вовлечение Анкары в конфликт. Но Иран давно и последовательно не принимает «базовых принципов», предпочитая отказ от участия в мирном урегулировании «нерегиональных держав» (Франции, США). Тегерану также не нравится идея о размещении международных миротворцев вблизи его границ. Значит, имплементация «базовых принципов», даже если предположить чудо — новую «разрядку» или второе издание «нового мышления» — натолкнется на сопротивление двух евразийских гигантов, ведь позиции Анкары и Тегерана, как уже было показано выше, не идентичны друг другу.
В этой связи есть большой риск торможения мирного процесса вплоть до его полной заморозки. Азербайджан, почувствовав военную мощь Турции за спиной, может более уверенно говорить с Москвой и Западом и не спешить за переговорный стол, а Армения, устав от военных атак на ее позиции, может пойти на ускоренное признание независимости НКР, что также сильно осложнит возвращение к дипломатическому формату. Созданная с таким трудом ткань переговорного процесса сегодня близка к разрушению как никогда. И значит, велика вероятность начинать с чистого листа. Впрочем, надо быть предельно реалистичными. В рамках этно-националистического видения и представления о территории как своем коллективном домене пространство для компромисса крайне узко. Даже если мы представим себе утопию, в которой заменим Помпео на Джефферсона, а Лаврова — на Горчакова, то и в этом случае мотивация конфликтующих сторон к миру не будет отличаться большой оригинальностью. Все более или менее релевантные идеи от «общего государства» до территориального обмена введены в оборот. Вариант тотальной этнической зачистки также можно иметь в виду, но на него, скорее всего, не решатся, если только не иметь в виду блицкрига.
«Территориальные споры – одни из самых сложно разрешимых на свете. Так уж повелось, что именно территория воспринимается как наиболее ценный ресурс, значение которого со временем сакрализуется», — справедливо замечает российский политгеограф Игорь Окунев. Но без существенной коррекции представлений о нации, государстве, суверенитете самые креативные дипломаты с выверенными планами не помогут. Любые войны заканчиваются переговорами о мире, даже мировые. Вопрос, сколько времени и жертв потребуется Армении и Азербайджану для понимания этой максимы.