Оффлайн
- Регистрация
- 21.07.20
- Сообщения
- 40.408
- Реакции
- 1
- Репутация
- 0
Летом, в межсезонье, было некоторое затишье, и тяжелых форм было меньше. Те, кто переболел летом, имеют антитела и уже защищены. По законам эпидемиологии, если у вас 30% людей имеют защиту (в любой популяции, например, в небольшом городе), то у вас распространение эпидемии еще будет продолжаться, но пикообразного подъема не будет. А если у вас переболело 70% — но в мире пока нигде таких цифр нет, — то на этом эпидемия заканчивается. Мы надеемся, что популяционный иммунитет, о котором сейчас так много говорят, сыграет свою роль. И в ближайшие два сезона — ноябрь этого и ноябрь будущего года — человечество станет с этим вирусом гораздо более связано с точки зрения взаимодействия микро- и макроорганизма.
Почему я говорю об этом столь уверенно? Я беру пример эпидемии всем хорошо известной испанки, вирус гриппа H1N1, который появился в 1918 году. Тогда был такой же относительно небольшой по сравнению со следующим, 1919-м, годом рост заболеваемости и смертности. Соответственно, на следующий год заболеваемость выросла не меньше, чем в пять раз (подсчеты затруднены, потому что была война). А в 1920-м году подъем уже был примерно таким же, как и в 1918-м. Таким образом, можно сказать, что любое попадание любого нового респираторного агента должно носить примерно такое же распределение, и мы сейчас находимся в самом начале того, что было с испанкой в 1919 году.
— То есть получается, что до следующего ноября мы будем находиться в состоянии эпидемии?
— Да, это подтверждают все реальные — не диванные — специалисты, например Энтони Фаучи, глава Национального Института аллергии и инфекционных заболеваний США, несколько британских эпидемиологов, специалистов ведущей школы общественного здравоохранения в мире. Это нормальный эпидемиологический процесс, закономерная выработка популяционного иммунитета. Но есть единственная поправка. Только в 1918 году ученые открыли, что надо носить маски и соблюдать дистанцию. Это было впервые применено только в 1919 году в США. А теперь мы с этого начали. И хотя это не очень хорошо отлажено — кто-то носит, кто-то не носит, тем не менее воздействие на вирус есть. Идет более плоский подъем. Не просто в один раз все заболели, как это было в Северной Италии, когда вирус туда попал и никто не был готов, что вылилось в мощный пик вспышек заболеваемости.
Есть инструмент, который может позволить получить 70% носителей антител быстрее. Это вакцина. Пока, впрочем, ни про одну неизвестно, защищает она или нет, идут последние фазы исследования целого ряда вакцин.
— Насколько может быть эффективна вакцина, которую столь быстро создали в России?
— Конечно, «быстро» редко бывает «хорошо». Но тем не менее только из-за скорости нельзя говорить, что она плохая. Во всем мире все вакцины находятся примерно на одной стадии. Судя по тому, что мы сейчас уже знаем, у здоровых людей, которым была введена вакцина, вырабатываются антитела. Однако во всем мире идут исследования, так называемая третья фаза проверки действенности вакцины (в английском языке используется слово efficacy — действенность, результативность, в отличие от efficiency — эффективность), в ходе которых должно стать понятно, насколько вакцины защищают людей. Эту действенность вакцины можно будет оценить уже после широкого применения новых вакцин в практическом здравоохранении. Но данных, что какая-либо из мировых вакцин защищает, пока нет.
Работать теоретически может и российская, может, и оксфордская. Они обе сделаны по одинаковому принципу. С другой стороны, может оказаться, что защитный эффект таких вакцин невелик, например, только 50% от привитых защищены. Такие случаи известны с другими вакцинами, защита есть, но не у всех привитых. Собственно поэтому и нужна третья фаза испытаний.
— В России многие опасаются прививаться отечественной вакциной, потому что хотят дождаться доступности западной. А насколько одна мешает другой? Можно ли сейчас привиться российской, а затем через какое-то время еще и британской, когда и она станет доступна?
— Можно, конечно, но если российская не будет, как мы говорим, протективной, то велика вероятность, что и британская не будет таковой! Поскольку, как я уже сказал, эти вакцины сходны.
— Если мы вступаем в сезон, означает ли это, что тяжелых больных будет больше?
— Тяжелая форма развивается у определенного числа пожилых людей. Поэтому процент тех, кто болеет в тяжелой форме, и, соответственно, летальность зависят от числа заболевших именно пожилых людей. На сегодняшний день у меня такое впечатление (это научно не доказано, потому что пока слишком рано, мы это будем знать к весне будущего года, когда цифры будут более обоснованными), что процент тяжелых форм от общего числа заболевших пока ниже, чем это было весной в Италии и в Испании. Это может быть связано с тем, как я сказал, что пожилые люди больше соблюдают меры предосторожности и меньше болеют. Также это может быть связано с более подготовленной популяцией — в целом больше ходят в масках.
Почему я говорю об этом столь уверенно? Я беру пример эпидемии всем хорошо известной испанки, вирус гриппа H1N1, который появился в 1918 году. Тогда был такой же относительно небольшой по сравнению со следующим, 1919-м, годом рост заболеваемости и смертности. Соответственно, на следующий год заболеваемость выросла не меньше, чем в пять раз (подсчеты затруднены, потому что была война). А в 1920-м году подъем уже был примерно таким же, как и в 1918-м. Таким образом, можно сказать, что любое попадание любого нового респираторного агента должно носить примерно такое же распределение, и мы сейчас находимся в самом начале того, что было с испанкой в 1919 году.
— То есть получается, что до следующего ноября мы будем находиться в состоянии эпидемии?
— Да, это подтверждают все реальные — не диванные — специалисты, например Энтони Фаучи, глава Национального Института аллергии и инфекционных заболеваний США, несколько британских эпидемиологов, специалистов ведущей школы общественного здравоохранения в мире. Это нормальный эпидемиологический процесс, закономерная выработка популяционного иммунитета. Но есть единственная поправка. Только в 1918 году ученые открыли, что надо носить маски и соблюдать дистанцию. Это было впервые применено только в 1919 году в США. А теперь мы с этого начали. И хотя это не очень хорошо отлажено — кто-то носит, кто-то не носит, тем не менее воздействие на вирус есть. Идет более плоский подъем. Не просто в один раз все заболели, как это было в Северной Италии, когда вирус туда попал и никто не был готов, что вылилось в мощный пик вспышек заболеваемости.
Есть инструмент, который может позволить получить 70% носителей антител быстрее. Это вакцина. Пока, впрочем, ни про одну неизвестно, защищает она или нет, идут последние фазы исследования целого ряда вакцин.
— Насколько может быть эффективна вакцина, которую столь быстро создали в России?
— Конечно, «быстро» редко бывает «хорошо». Но тем не менее только из-за скорости нельзя говорить, что она плохая. Во всем мире все вакцины находятся примерно на одной стадии. Судя по тому, что мы сейчас уже знаем, у здоровых людей, которым была введена вакцина, вырабатываются антитела. Однако во всем мире идут исследования, так называемая третья фаза проверки действенности вакцины (в английском языке используется слово efficacy — действенность, результативность, в отличие от efficiency — эффективность), в ходе которых должно стать понятно, насколько вакцины защищают людей. Эту действенность вакцины можно будет оценить уже после широкого применения новых вакцин в практическом здравоохранении. Но данных, что какая-либо из мировых вакцин защищает, пока нет.
Работать теоретически может и российская, может, и оксфордская. Они обе сделаны по одинаковому принципу. С другой стороны, может оказаться, что защитный эффект таких вакцин невелик, например, только 50% от привитых защищены. Такие случаи известны с другими вакцинами, защита есть, но не у всех привитых. Собственно поэтому и нужна третья фаза испытаний.
— В России многие опасаются прививаться отечественной вакциной, потому что хотят дождаться доступности западной. А насколько одна мешает другой? Можно ли сейчас привиться российской, а затем через какое-то время еще и британской, когда и она станет доступна?
— Можно, конечно, но если российская не будет, как мы говорим, протективной, то велика вероятность, что и британская не будет таковой! Поскольку, как я уже сказал, эти вакцины сходны.
— Если мы вступаем в сезон, означает ли это, что тяжелых больных будет больше?
— Тяжелая форма развивается у определенного числа пожилых людей. Поэтому процент тех, кто болеет в тяжелой форме, и, соответственно, летальность зависят от числа заболевших именно пожилых людей. На сегодняшний день у меня такое впечатление (это научно не доказано, потому что пока слишком рано, мы это будем знать к весне будущего года, когда цифры будут более обоснованными), что процент тяжелых форм от общего числа заболевших пока ниже, чем это было весной в Италии и в Испании. Это может быть связано с тем, как я сказал, что пожилые люди больше соблюдают меры предосторожности и меньше болеют. Также это может быть связано с более подготовленной популяцией — в целом больше ходят в масках.