Оффлайн
- Регистрация
- 21.07.20
- Сообщения
- 40.408
- Реакции
- 1
- Репутация
- 0
— Сегодня люди, несмотря на жесткое подавление, все еще выходят на мирные протесты. Надолго ли хватит этого миролюбия?
Раньше были тайные смерти: кого-то убирали, кого-то не могли вылечить, глава МВД Юрий Захаренко после того как перешел в оппозицию Лукашенко вообще пропал без вести в 1999 году. Люди пропадали, но единично, это делалось тайно. А теперь – в открытую. 9 августа я впервые увидела раны от резиновых пуль. Такими пулями можно убить. Меня вместо задержания подвезли к больнице скорой помощи, а передо мной был парень: у него из колена достали такую пулю и подарили ему. Или вот убийство Александра Тарайковского около станции метро «Пушкинская». Всё в открытую. Но если жестокость со стороны властей увеличивается, то будет и жестокость со стороны людей. Это все взаимно.
— Как только в Беларуси появляется лидер протеста, его нейтрализуют тем или иным способом. В какой степени для нынешнего белорусского протеста важен конкретный лидер?
Один лидер не нужен. Все лидеры, которые у нас были, теперь сидят. У нас есть самоорганизация, есть люди, которые могут направить других посредством своих идей. Я тоже стараюсь поддержать молодежь. Я считаю, что ни одному народу не нужен президент, тем более, что у нас есть древняя традиция – сейм. А все традиции эпохи Лукашенко, включая его флаг, надо сдать в музей.
— Что в нынешней ситуации могло бы заставить Лукашенко уйти?
Если он так решил – он никогда не уйдет.
— Это может привести к некой партизанской гражданской войне?
На вялом уровне гражданская война уже давно идет. Разве это не гражданская война? Сейчас столько людей сажают в тюрьму, штрафуют. За что вот меня штрафуют? Я разве на них работала? Я на людей работала. Почему эта власть смеет забирать мою пенсию и деньги у других людей? Это тоже своего рода репрессии, которые тянутся еще с 1999 года. И эти репрессии только разгораются: они начали стрелять, есть жертвы, и народ этого не простит. Это уже не тихая гражданская война, это – открытый вызов народу. Например, эпизод, когда Лукашенко ходил с автоматом: против кого автомат? Не против уток же? Люди понимают, что это угроза.
— Что нужно сделать, чтобы что-то изменить?
Нужно объединиться. Самое тяжелое, но эффективное – это всеобщая забастовка: не плати, не работай, не подчиняйся. Сейчас есть массовая поддержка наших флагов. Было бы хорошо, если бы люди массово не платили за квартиру, за проезд, ушли на время с работы. К этому каждый человек должен сам готовиться: я вот, как батареи включат, буду сушить яблоки. И потом, если не будет сахара и соли, пойду к соседке и обменяю на яблоки, как во время войны.
Раньше были тайные смерти: кого-то убирали, кого-то не могли вылечить, глава МВД Юрий Захаренко после того как перешел в оппозицию Лукашенко вообще пропал без вести в 1999 году. Люди пропадали, но единично, это делалось тайно. А теперь – в открытую. 9 августа я впервые увидела раны от резиновых пуль. Такими пулями можно убить. Меня вместо задержания подвезли к больнице скорой помощи, а передо мной был парень: у него из колена достали такую пулю и подарили ему. Или вот убийство Александра Тарайковского около станции метро «Пушкинская». Всё в открытую. Но если жестокость со стороны властей увеличивается, то будет и жестокость со стороны людей. Это все взаимно.
— Как только в Беларуси появляется лидер протеста, его нейтрализуют тем или иным способом. В какой степени для нынешнего белорусского протеста важен конкретный лидер?
Один лидер не нужен. Все лидеры, которые у нас были, теперь сидят. У нас есть самоорганизация, есть люди, которые могут направить других посредством своих идей. Я тоже стараюсь поддержать молодежь. Я считаю, что ни одному народу не нужен президент, тем более, что у нас есть древняя традиция – сейм. А все традиции эпохи Лукашенко, включая его флаг, надо сдать в музей.
— Что в нынешней ситуации могло бы заставить Лукашенко уйти?
Если он так решил – он никогда не уйдет.
— Это может привести к некой партизанской гражданской войне?
На вялом уровне гражданская война уже давно идет. Разве это не гражданская война? Сейчас столько людей сажают в тюрьму, штрафуют. За что вот меня штрафуют? Я разве на них работала? Я на людей работала. Почему эта власть смеет забирать мою пенсию и деньги у других людей? Это тоже своего рода репрессии, которые тянутся еще с 1999 года. И эти репрессии только разгораются: они начали стрелять, есть жертвы, и народ этого не простит. Это уже не тихая гражданская война, это – открытый вызов народу. Например, эпизод, когда Лукашенко ходил с автоматом: против кого автомат? Не против уток же? Люди понимают, что это угроза.
— Что нужно сделать, чтобы что-то изменить?
Нужно объединиться. Самое тяжелое, но эффективное – это всеобщая забастовка: не плати, не работай, не подчиняйся. Сейчас есть массовая поддержка наших флагов. Было бы хорошо, если бы люди массово не платили за квартиру, за проезд, ушли на время с работы. К этому каждый человек должен сам готовиться: я вот, как батареи включат, буду сушить яблоки. И потом, если не будет сахара и соли, пойду к соседке и обменяю на яблоки, как во время войны.