Оффлайн
- Регистрация
- 21.07.20
- Сообщения
- 40.408
- Реакции
- 1
- Репутация
- 0
Эту особенность довольно сложно понять аудитории вне России, поэтому некоторые действия Москвы некорректно трактуются не только на Западе, но и среди самой сирийской элиты. Например, в Дамаске абсолютно не понимают, почему Москва опекает формирование из бывших повстанцев – 8-ую бригаду 5-го корпуса, которое создаёт некую автономию на юго-западе страны и периодически вступает в перестрелки с правительственными силами. А российская сторона, которая два года назад выступала гарантом мирного перехода юго-западных провинций под контроль Асада, тем самым пытается убить сразу двух зайцев: сдерживать иранское влияние (это обещание дано Израилю, США, Иордании и другим странам) и гасить протестный потенциал, связанный с резким обеднением этих районов после «примирения» с Дамаском.
На деле бывшие повстанцы, сведенные в обособленную от армии Асада структуру, вряд ли станут ядром обновленных сирийских вооруженных сил, но это помогает Москве играть в демократию и даже пытаться убедить монархии Залива инвестировать в районы, свободные от всевластия сирийских спецслужб, и таким образом обойти американские санкции, включая «закон Цезаря». С точки зрения Асада, такие манёвры находятся за рамками союзнических отношений: Дамаск, который ещё не отошел от мышления холодной войны, пытается изо всех сил не подозревать Москву в игре за спиной, а иначе – зачем поддерживать тех, с кем помогал бороться, и создавать альтернативный центр власти, закрепляя таким образом свое влияние на земле?
Стратегический тупик
Кремль в стремлении получить подобие регионального компромисса по Сирии после снижения интенсификации боевых действий прямо сталкивается с вопросом, с которого и начался гражданский конфликт и который патроны сирийского правительства пытались отодвинуть в сторону, сместив фокус приоритетов. А именно – необходимость изменений в государственной системе САР и гарантия трансформации власти, от которых зависит не только участие сторонних сил хотя бы в части реконструкции, но и долгосрочная стабильность режима Асада, который сталкивается то с валютным, то с бензиновым, то с продовольственным кризисом.
Вдобавок, курдско-арабский альянс «Демократические силы Сирии», поддерживаемый США, Францией, Великобританией и суннитскими монархиями на востоке Сирии, контролирует не только основные (пусть и небогатые по рыночным меркам) нефтяные промыслы, но и до 70% сельхозугодий. Хотя курды и племена склонны к противоречиям, которые пока гасят американцы, попытки сирийской разведки подогреть вражду между ними сталкиваются с рядом очевидных проблем. Сейчас местные получают процент от реализации ресурсов, который никогда не получат при неуступчивом Асаде, да и о несовершенстве «примирительных» сделок под эгидой РФ они наслышаны. Тем более что Дамаск с Анкарой, хотя и враждуют, но по курдской проблематике активно ведут переговоры на нейтральных площадках (например, в Алжире) и прямо сотрудничают с 2016 года.
На деле бывшие повстанцы, сведенные в обособленную от армии Асада структуру, вряд ли станут ядром обновленных сирийских вооруженных сил, но это помогает Москве играть в демократию и даже пытаться убедить монархии Залива инвестировать в районы, свободные от всевластия сирийских спецслужб, и таким образом обойти американские санкции, включая «закон Цезаря». С точки зрения Асада, такие манёвры находятся за рамками союзнических отношений: Дамаск, который ещё не отошел от мышления холодной войны, пытается изо всех сил не подозревать Москву в игре за спиной, а иначе – зачем поддерживать тех, с кем помогал бороться, и создавать альтернативный центр власти, закрепляя таким образом свое влияние на земле?
Стратегический тупик
Кремль в стремлении получить подобие регионального компромисса по Сирии после снижения интенсификации боевых действий прямо сталкивается с вопросом, с которого и начался гражданский конфликт и который патроны сирийского правительства пытались отодвинуть в сторону, сместив фокус приоритетов. А именно – необходимость изменений в государственной системе САР и гарантия трансформации власти, от которых зависит не только участие сторонних сил хотя бы в части реконструкции, но и долгосрочная стабильность режима Асада, который сталкивается то с валютным, то с бензиновым, то с продовольственным кризисом.
Вдобавок, курдско-арабский альянс «Демократические силы Сирии», поддерживаемый США, Францией, Великобританией и суннитскими монархиями на востоке Сирии, контролирует не только основные (пусть и небогатые по рыночным меркам) нефтяные промыслы, но и до 70% сельхозугодий. Хотя курды и племена склонны к противоречиям, которые пока гасят американцы, попытки сирийской разведки подогреть вражду между ними сталкиваются с рядом очевидных проблем. Сейчас местные получают процент от реализации ресурсов, который никогда не получат при неуступчивом Асаде, да и о несовершенстве «примирительных» сделок под эгидой РФ они наслышаны. Тем более что Дамаск с Анкарой, хотя и враждуют, но по курдской проблематике активно ведут переговоры на нейтральных площадках (например, в Алжире) и прямо сотрудничают с 2016 года.